1. Среди неизменных явлений и тенденций, проявляющихся во всех политических организмах, одно становится очевидно даже при самом поверхностном взгляде. Во всех обществах (начиная со слаборазвитых или с трудом достигших основ цивилиза­ции вплоть до наиболее развитых и могущественных) существуют два класса людей -класс правящих и класс управляемых. Первый, всегда менее многочисленный, выпол­няет все политические функции, монополизирует власть и наслаждается теми пре­имуществами, которые дает власть, в то время как второй, более многочисленный Класс управляется и контролируется первым в форме, которая в настоящее время более или менее законна, более или менее произвольна и насильственна и обеспечивает пер­вому классу, по крайней мере внешне, материальные средства существования и все необходимое для жизнедеятельности политического организма.

В реальной жизни мы все признаем существование этого правящего класса, или по­литического класса, как уже предпочли ранее определить его. Мы псе знаем, что в пашей собственной стране, как бы то ни было, управление общественными делами находится в руках меньшинства влиятельных людей, с управлением которых, осознанно или нет, считается большинство. Мы знаем, что то же самое происходит в соседних странах, и в действительности нам следовало бы попытаться воспринимать окружающий мир орга­низованным иначе - мир, в котором все люди были бы напрямую подчинены отдельной личности без отношения превосходства или субординации, или мир, в котором все люди в равной степени участвовали бы в политической жизни. Если в теории мы рассуждаем иначе, это отчасти связано с застарелыми привычками, которым мы следуем при раз­мышлении, и отчасти с преувеличенным значением, которое придаем двум политиче­ским фактам, кажущимся гораздо значительнее, чем есть па самом деле.

Первый факт - достаточно только открыть глаза, чтобы это увидеть, - заключается в том, что в каждом политическом организме есть один индивид, который является основным среди правящего класса как целого и находится, как мы говорим, у кормила> власти. Это не всегда человек, обладающий законной верховной властью. В одних случаях рядом с наследным королем или императором премьер-министр или мажор­дом обладают реальной властью, гораздо большей, чем власть суверена, в других слу­чаях вместо избранного президента правит влиятельный политик, который обеспечил' выборы президента. В особых условиях вместо одного могут быть два или три челове­ка, выполняющие функции верховных контролеров.

Второй факт обнаружить столь же несложно. Каким бы ни был тип политической организации, давление, вызванное неудовлетворенностью, недовольством управляе-

мых масс, их чувствами, оказывает определенное влияние на политику правящего, или политического, класса.

Но человек, стоящий во главе государства, -определенно не в состоянии был бы управлять без поддержки со стороны многочисленного класса, не мог бы заставить уважать его приказы и их выполнять; и, полагая, что он может заставить одного или действительно множество индивидов - представителей правящего класса осознавать авторитет его власти, этот человек определенно не может ссориться с данным классом или вообще покончить с ним. Если бы это было возможно, то ему пришлось бы сразу же создавать другой класс, без поддержки которого его действие было бы полностью парализовано. В то же время, утверждая, что неудовлетворенность масс может привес­ти к свержению правящего класса, неизбежно, как будет показано далее, должно было бы существовать другое организованное меньшинство внутри самих масс для выпол­нения функций правящего класса. В противном случае вся организация и вся социаль­ная структура будет разрушена.

2. С точки зрения научного исследования реальное преимущество понятия "правя­щий, или политический, класс" заключается в том, что изменчивая структура правя­щих классов имеет преимущественное значение в определении политического типа, а также уровня цивилизации различных народов. Согласно принятой классификации форм правления, которая все еще в моде, и Турция, и Россия еще несколько лет назад были монархиями, Англия и Италия - конституционными, или ограниченными, монар­хиями, а Франция и Соединенные Штаты - республиками. Эта классификация основа­на на том, что в первых двух упомянутых странах верховенство в государстве носит наследственный характер и глава государства номинально всемогущ; во второй группе стран пребывание во главе государства носит наследственный характер, но власть и . прерогативы ограниченны; в двух последних странах верховенство ограниченно.

Данная классификация весьма поверхностна. Хотя и Россия, и Турция были абсо­лютистскими государствами, тем не менее между политическими системами правле­ния этих стран мало общего, весьма различны и уровни их цивилизованности и орга­низация правящих классов. На этом же основании режим в монархической Италии ближе режиму в республиканской Франции, нежели режиму в Англии, тоже монархии;

существуют также серьезные различия между политической организацией Соединен­ных Штатов и Франции, хотя обе страны являются республиками.

| Как уже говорилось, укоренившаяся традиция давно препятствовала, и сейчас сто-| ит на пути научного прогресса в решении данного вопроса. Упомянутая выше класси-t фикация, согласно которой формы правления делятся па абсолютные монархии, огра­ниченные монархии и республики, была разработана Монтескье и должна была заме­нить классификационные категории Аристотеля, который делил формы правления на монархии, аристократии и демократии. То, что Аристотель называл демократией, было просто-напросто аристократией для довольно большого числа членов общества. Сам Аристотель, находясь в положении наблюдателя, вплел, что в каждом греческом госу­дарстве, аристократическом или демократическом, всегда был один или несколько человек, обладавших преимущественным влиянием. В исторический отрезок времени между Полибием и Монтескье многие авторы совершенствовали классификацию Ари- '• стотеля, введя в нее понятие "смешанная форма правления". Позднее современная демократическая теория, основоположником которой был Руссо, исходила из утвер- ! в ждения, что в любом государстве большинство граждан могут и действительно долж-fHbi участвовать в политической жизни, а доктрина народного суверенитета все еще I • . '

властвует над умами многих людей, несмотря на то что современные общественные науки все больше и больше доказывают: принципы демократии, монархии и аристо­кратии действуют одновременно во всяком политическом организме. Мы не переста­нем опровергать здесь эту демократическую теорию, поскольку именно в этом и за­ключается основная задача данной работы. Кроме того, было бы нелегко на несколь­ких страницах разрушить целую систему идей, которая прочно укоренилась в сознании людей. Как точно выразился Лас Касас в своем жизнеописании Христофора Колумба, переучиваться часто труднее, чем учиться.

3. Тем не менее нам кажется более предпочтительным ответить по этому поводу на возражение, которое может быть выдвинуто против нашей точки зрения. Если легко осознать, что индивид не может руководить группой, не найдя и ней поддерживающе­го его меньшинства, то трудно доказывать как непреложный и очевидный факт, что меньшинство управляется большинством, а не наоборот. Но в этом и заключается один из пунктов, столь многочисленных во всех других науках, что первое впечатление о чем-либо противоположно тому, что есть па самом деле. В действительности суверен­ная власть организованного меньшинства над неорганизованным большинством неиз­бежна. Власть всякого меньшинства непреодолима для любого представителя боль­шинства, который противостоит тотальности организованного меньшинства. В то же время меньшинство организованно именно потому, что оно меньшинство. Сто чело­век, действуя согласованно, с общим пониманием дела, победят тысячу не согласных друг с другом людей, которые общаются только один па один. Между тем для первых легче будет действовать согласованно и с взаимопониманием просто потому, что их сто, а не тысяча. Отсюда следует, что, чем больше политическое сообщество, тем про­порционально меньше правящее меньшинство по сравнению с управляемым большин­ством и тем труднее будет для большинства организовать отпор меньшинству.

Как бы то ни было, в дополнение к большому преимуществу - выпавшей на долю правящего меньшинства организованности - оно так обычно сформировано, что состав­ляющие его индивиды отличаются от массы управляемых качествами, которые обеспе­чивают им материальное, интеллектуальное ц даже моральное превосходство; или же они являются наследниками людей, обладающих этими качествами. Иными словами, представители правящего меньшинства неизменно обладают свойствами, реальными или кажущимися, которые глубоко почитаются в том обществе, где они живут.

4. В примитивных обществах, находящихся еще на ранней стадии развития, воен­ная доблесть - это качество, которое быстро обеспечивает доступ в правящий, или политический, класс. В высокоцивилизованных обществах война - исключительное явление. А в обществах, находящихся па ранних стадиях развития, ее можно по суще­ству считать нормальным явлением, и индивиды, проявляющие большие способности в войне, легко добиваются превосходства над своими товарищами, а наиболее смелые становятся вождями. Это непреложный факт, однако формы, которые он может при­нимать в зависимости от набора условий, весьма многообразны. Превосходство воен­ного сословия над мирным большинством обусловлено перемещением рас и пародов, связано с захватом со стороны агрессивной группы относительно мирной части обще­ства. Иногда это действительно так: в качестве примера можно привести Индию после ее захвата ариями. Римскую империю после вторжения в нее германцев и Мексику после захвата ацтеками. Однако гораздо чаще при определенных социальных условиях возвышение воинственного правящего класса наблюдается там, где пет никаких при­знаков иностранного вторжения. До тех пор пока [первобытная] орда живет исключи-

тельно охотой, все индивиды без труда могут стать воинами. В ней, конечно, будут свои лидеры, руководящие племенем, по невозможно обнаружить класс военных, на­чинающих эксплуатировать и в то же время защищать другой класс, занимающийся мирным трудом. По мере того как племя переходит от занятия охотой к земледелию и пастушеству, наряду со значительным ростом населения и обретением большей устой­чивости средств социального воздействия происходит более или менее четкое деление . на два класса, один из которых занимается преимущественно сельским хозяйством, а другой - военным делом. В таком случае неизбежно, что класс военных будет шаг за шагом добиваться такого доминирования над другим классом, чтобы иметь возмож­ность довлеть над ним безнаказанно.

Польша дает характерный пример постепенной метаморфозы военного класса в абсо­лютно доминирующий/Первоначально поляки имели ту же организацию сельских поселе­ний, которая преобладала среди всех славянских народов. I Ie существовало различий меж­ду воинами и сельскими тружениками, то есть между знатью и крестьянами. По после того как поляки заселили широкие равнины, орошаемые водами Вислы и Немана, они начали заниматься земледелием. Однако сохранялась необходимость бороться с воинственными соседями, поэтому племенные вожди, или воеводы, собирали вокруг себя определенное число отборных людей, специальным занятием которых было владение оружием. Эти вои­ны были распределены между различными сельскими общинами, освобождены от сель­скохозяйственного труда, но вместе с тем получали свою долю продуктов земли наряду с другими членами общины. Вначале их положение было не слишком привлекательным, и иногда сельские жители предпочитали не отказываться от сельскохозяйственного труда, чтобы избежать участия в войне. Однако постепенно по мере укрепления этого порядка, когда один класс привык к военной деятельности и организации, а другой закалился, рабо­тая плугом и лопатой, воины стали знатью и владельцами, а крестьяне, некогда их сотова­рищи и братья, - вилланами и крепостными. Шаг за шагом воины-владельцы повышали свои требования увеличить долю, которую они имели как члены общины, до размеров всей продукции общины за вычетом того, что жизненно необходимо для земледельцев; и когда последние пытались бороться с таким насилием, они были силой прикреплены к земле, и все это было характерным проявлением откровенного, явного крепостничества.

В ходе этой эволюции, примерно в 1333 г., король Казимир Великий тщетно пы­тался обуздать высокомерную наглость воинов. Когда крестьяне явились к нему с жа-. лобами на знать, он ограничился тем, что спросил, пет ли у них палок и камней. Через несколько поколений, в 1537 г., знать заставила всех торговцев в городах продать при­надлежащие им имения, и отныне земельная собственность стала прерогативой одной лишь знати. В это же время знать усилила давление на короля, требуя начать перего­воры с Римом и установить, что отныне в Польше только знатные люди могут всту­пать в святые ордена. Это практически полностью лишало горожан и крестьян нрава на почетные посты и какой бы то ни было социальной значимости.

Такой же процесс мы наблюдаем в России. Здесь воины, входящие в дружину, или охрану, древнерусских князей (ведущих свою родословную от Рюрика), также имели свою долю от доходов мира (сельских крестьянских общин) как средство существова­ния. Постепенно эта доля увеличивалась. Пока земля была в избытке и работников не хватало, крестьяне часто сами заботились о своей выгоде и переезжали с места на ме­сто. Поэтому в конце XVI в. царь Борис Годунов разрешил знати прикрепить крестьян к своим землям, закрепив тем самым крепостное право. Однако вооруженные силы в России никогда не формировались исключительно из знати. Мужики (крестьяне) шли

воевать как простые солдаты при Дружине. Еще в XVI в. Иван Грозный создал стре­лецкое войско, которое практически представляло собой постоянную армию, просуще­ствовавшую вплоть до того времени, когда Петр Великий заменил его полками, орга­низованными по западноевропейскому образцу. В этих полках члены старой дружины наряду с иностранцами стали о<1)ицерами, в то время как мужики составляли основной контингент рядовых.

У народов, только вступивших в земледельческую стадию развития и сравнительно ци­вилизованных, именно класс военных, вне всякого сомнения, является политическим, или правящим, классом. <...>

5. Везде - в России и Польше, в Индии и средневековой Европе - правящие воен­ные классы обладали почти исключительным нравом собственности па землю. Земля, как мы уже видели, является основным средством производства и источником благо­состояния в странах, не достигших вершин цивилизации. С прогрессом пропорцио­нально увеличиваются доходы от земли. С ростом населения в определенные периоды рента, в рикардиапском смысле этого термина, увеличилась, поскольку появились ог­ромные центры потребления - таковыми во все времена были столицы и другие боль­шие города, как древние, так и современные. В результате, если не препятствовали иные условия, происходили важные социальные изменения. Доминирующей чертой правящего класса стало в большей степени богатство, нежели воинская доблесть: пра­вящие скорее богаты, чем храбры.

Основным условием подобной трансформации является то, что социальная органи­зация должна быть упорядочена и усовершенствована до такой степени, чтобы обеспе­ченная публичной властью защита превосходила защиту с помощью неофициальной силы. Другими словами, частная собственность должна быть так защищена реализуе­мыми на практике действенными законами, чтобы власть самого собственника стала излишней. Происходит это путем постепенных изменений в социальной структуре, и в результате тип политической организации, который можно назвать феодальным госу­дарством, трансформируется в принципиально другой тип, который можно назвать бюрократическим государством. Далее нам следует подробнее проанализировать эти типы, но нужно сразу сказать, что данная эволюция, как правило, заметно облегчается прогрессом средств умиротворения и определенных моральных устоев, являющихся достижениями цивилизации.

Как только осуществляется такая трансформация, богатство создает политическую власть, точно так же, как политическая власть создает богатство. В обществе, достиг­шем определенной степени зрелости, где личная власть сдерживается властью общест­венной, власть имущие, как правило, богатые, а быть богатым - значит быть могуще­ственным. И действительно, когда борьба с бронированным кулаком запрещена, в то время как борьба фунтов и пенсов разрешается, престижные посты неизменно доста­ются тем, кто лучше обеспечен денежными средствами.

Есть, безусловно, государства, достигшие высокого уровня цивилизации, основанные теоретически на таких моральных принципах, что, кажется, они препятствуют столь власт­ной претензии со стороны богатства. Есть и множество других случаев, когда теоретиче­ские принципы могут лишь очень ограниченно применяться в реаЛыюп жизни. В Соеди­ненных Штатах вся власть является прямым или косвенным результатом всеобщих выбо­ров, и во всех штатах существует- всеобщее избирательное право для всех мужчин и женщин. Более того, демократия не только характеризует институты, но и влияет в опреде­ленной степени на мораль. Богачи чувствуют обычно определенную неприязнь к участию в

бщественной жизни, а бедняки испытывают неприязнь, выбирая богаты?; в выборные Ьрганы. Но это не мешает богачу быть более влиятельным но сравнению с бедняком, по­скольку он может оказывать давление на политиков, контролирующих государственную администрацию. Это не мешаег проводить выборы под звон долларов и не избавляет всю законодательную власть и значительное число конгрессменов от ощущения влияния мощ­ных корпораций и крупных финансистов. <...>

Во всех странах мира все прочие факторы, оказывающие социальное влияние, -личная известность, хорошее образование, специальная подготовка, высокий сан в церковной иерархии, общественное управление и армия - всегда доступнее богатым, чем бедным. У богатых но сравнению с бедными путь странствий всегда короче, не говоря уже о том, что богатые избавлены от наиболее тернистой и тяжелой части пути.

6. В обществах, где сильна религиозная вера и главы церкви образуют особый класс, всегда возникает церковная аристократия и получает в собственность более или менее значительную часть богатства и политической власти. Яркими примерами тако­го положения могут служить Древний Египет (в определенные периоды), брахманская Индия и средневековая Европа. Зачастую священники не только выполняют религиоз­ные функции, по и обладают правовым и научным знанием, образуя класс носителей высочайшей интеллектуальной культуры. Сознательно или бессознательно иерархия священников часто проявляет тенденцию монополизировать обучение и препятство­вать распространению методов и процедур, которые облегчают приобретение нового знания. Возможно, именно из-за этой тенденции или отчасти из-за нее мучительно медленно распространялся демотический алфавит в Древнем Египте, хотя он был, не­сомненно, проще иероглифического письма. Друиды в Галлии были знакомы с грече­ским алфавитом, но не разрешали записывать их богатую священную литературу, тре­буя от своих учеников заучивать ее наизусть ценой невероятных усилий. Примером : такого рода можно считать употребление мертвых языков, которое мы обнаруживаем в Халдее, Индии, средневековой Европе. Иногда, как в Индии, низы были строго от­странены от постижения знаний Священных книг.

Специальные знания и подлинно научная культура, очищенные от всякой духовно-религиозной ауры, становятся важной политической силон только на высокой ступени цивилизации, и тогда доступ в правящий класс получают лишь те, кто владеет этими знаниями. Но и в этом случае не столько знание само по себе обладает политической ценностью, сколько его практическое применение па благо власти и государства. Ино­гда все, что требуется, - это простое овладение механическими процессами, нужными для достижения более высокой культуры. Это может быть связано с тем, что на такой основе легче выявить и проверить то умение, которого может добиться кандидат, и тогда оценить его и отнести к определенному разряду. Так, в некоторые периоды в истории Древнего Египта профессия писца открывала дорогу в государственное учре­ждение и вела к власти, возможно, потому, что для обладания навыками письма иерог­лифами надо было долго и упорно трудиться. Также и в современном Китае изучение бесчисленных иероглифов составляет основу обучения чиновника. В современной • Европе и Америке класс, который применяет достижения пауки в военном деле, обще­ственном управлении, занимает, с социальной и политической точки зрения, наиболее важное положение. В западном мире. так же, как и в Древнем Риме, в целом в приви­легированном положении находятся юристы. Они знают сложное законодательство всех народов в истории'цивилизации, и их деятельность становится особо значимой,

если знание закона сочетается с ораторским искусством, которое может быть по вкусу современникам. <...>

7. В некоторых странах мы находим наследственные привилегированные касты. В таких случаях правящий класс явно ограничен числом семейств, и рождение является единственным критерием, определяющим принадлежность к нему. Примеров тому чрезвычайно много. Пет практически страны с продолжительной историей, в которой не было бы в то или иное время наследственной аристократии. Мы обнаруживаем ее в определенные периоды в Китае и Древнем Египте, в Индии, Греции до войны с мидя­нами, в Древнем Риме, у славянских народов, у латинон и германцев в эпоху Средне­вековья, в Мексике в период открытия Америки и в Японии еще несколько лет назад.

В этой связи два предварительных замечания но рассматриваемому вопросу. Во-первых, все правящие классы стремятся стать наследственными если не по закону, то фактически. Все политические силы обладают, видимо, качеством, которое в физике называют силой инерции. Они имеют тенденцию оставаться на том же месте в том же состоянии. Богатство и военная доблесть без труда по^чдсрживаются в определенных семьях моральной традицией и наследованием. Годность для получения важного поста - привычка к нему, в определенной степени способность занимать его вместе с выте­кающими последствиями - все это гораздо проще достигается тем, кто привычен к этому с детства. Даже когда академические степени, научная подготовка, особые спо­собности, выявленные в ходе проверки и конкурса, открывают доступ в государствен­ные учреждения, тем самым отнюдь не устраняется то особое преимущество для опре­деленных индивидов, которое французы называют преимуществом positions deja prises'. Хотя экзамен и конкурс теоретически доступны для всех, на деле большинство не имеет ни средств для продолжительной подготовки, ни связей и титулов, которые быстро ставят индивида на правильную дорогу, помогают не двигаться на ощупь и избежать грубых ошибок, неизбежных в том случае, если человек оказывается в неиз­вестном для него окружении без всякого руководства и поддержки.

Демократический принцип выборов, основанный на широких избирательных пра­вах, может, на первый взгляд, находиться в противоречии с тенденцией к стабильно­сти, которую, согласно нашей теории, проявляют правящие классы. Однако необходи­мо отметить, что кандидаты, добивающиеся успеха в демократических выборах, почти всегда те, кто обладает указанной выше политической силон, чаще всего наследствен­ной. В английском, французском и итальянском парламентах часто можно видеть сы­новей, внуков, братьев, племянников и зятьев настоящих и бывших членов парламента и депутатов.

Во-вторых, когда мы анализируем наследственную знать, утвердившуюся в стране и монополизировавшую политическую власть, можно быть уверенным, что такому статусу de jure предшествует статус с1с Гасю. До провозглашения их исключительного наследственного права на власть семьи или касты, о которых идет речь, должны твер­дой рукой взять руль управления, полностью монополизируя все политические силы своей страны в данный период. В противном случае такая претензия с их стороны вы­звала бы только сильный протест и спровоцировала острую борьбу.

Наследственная аристократия нередко начинает хвастаться божественным происхо­ждением или по крайней мере происхождением, отличающимся от происхождения управляемых классов и превосходящим его. Такие претензии объясняют весьма научным

;оциальным фактом, а именно тем, что всякий правящий класс стремится оправдать свое подлинное осуществление власти, опираясь па какой-либо всеобщий моральный прин­цип. Такого рода претензия выдвигается в настоящее время. 1Некоторые авторы, исполь­зуя и развивая дарвиновскую теорию, утверждают, что высшие классы олицетворяют верхний уровень социальной эволюции и посему превосходят по своей органической природе низшие. <...> Гумшювцч утпсржлает, что социальная дифференциация в совре­менных цивилизованных странах основана па этнологической гетерогенности.

<...>Из всех факторов, учитывающихся при рассмотрении социального превосход­ства, превосходство в интеллекте менее всего связано с наследственностью. Дети лю­дей, отличающихся высоким интеллектом, зачастую обладают посредственными спо­собностями. Именно поэтому наследственные аристократии никогда не защищают свое правление па основе только интеллектуального превосходства, но чаще ссылают­ся на свое превосходство характера и богатства.

Опровергая данное заявление, утверждают, что образование и окружение позволя­ют объяснить лишь превосходство умственных способностей, а не различия душевно­го склада - силу воли, смелость, гордость, активность. Истина заключается в том, что социальное положение, семейные традиции, привычки того класса, в котором мы жи­вем, в большей степени, нежели полагают, влияют на степень развития упомянутых выше качеств. Внимательно присмотревшись к индивидам, которые к лучшему или худшему изменили свой социальный статус и, следовательно, находятся в непривыч­ном для них окружении, мы увидим, что их умственные способности меньше подвер­жены влиянию по сравнению с моральными качествами. Приобретя широкий круго­зор, который дает индивиду образование, если он только не совсем туп, каждый инди­вид, останется ли он простым служащим или станет министром, будет в чипе сержап.а или дослужится до генеральского звания, будет министром или нищим, неизменно тем не менее останется матом уровне умственных способностей, который дала ему приро­да. И все же с изменением социального статуса и благополучия гордый нередко стано­вится раболепным, раболепие сменяется самонадеянностью, честный по натуре чело­век приучается лгать или, по крайней мере, создает видимость честности и поклади­стости характера. Конечно, верно, что человек, утративший состояние, зачастую приобретает черты покорности, самоотречения и изобретательности, в то время как поднимающийся наверх обретает черты честности и справедливости. Короче говоря, меняется человек к лучшему или худшему, он должен быть исключительно хладно­кровным, чтобы значительно изменить свой социальный статус и в то же время не претерпеть изменений в своем характере. <...>

8. Наконец, если мы будем придерживаться мнения тех, кто защищает идею ис­ключительной роли наследственности в формировании правящего класса, то следовало бы прийти к заключению, которое выводится из принципа эволюции. Политическая история человечества была бы гораздо проще, чем на самом деле. Если правящий класс действительно принадлежит к другой породе пли если качества, обеспечиваю­щие его доминирование, являются прежде всего врожденными, то тогда трудно по­нять, как, уже сформировавшись, он должен прийти в упадок и утратить свою власть. Отличительные свойства рода чрезвычайно устойчивы. Согласно эволюционной тео­рии, приобретенные родителями качества в их детях становятся врожденными и по мере смены поколений постепенно оттачиваются. Тогда потомки правителей должны бы все более приспосабливаться к управлению, а на долю других классов выпадало бы мало шансов бросить имвызов или попытаться их выжить. Однако сейчас есть мпоже-

ство самых-избитых примеров, убеждающих всякого в том, что события развиваются отнюдь не в данном направлении.

Мы уже наблюдаем, что с изменением баланса политических сил, когда назревает не­обходимость проявления в государственном управлении новых черт-, а старые способности отчасти утрачивают свою значимость или же происходят изменения в их распределении, меняется и способ (['ормирования правящего класса. Если в обществе существует новый источник богатства, если возрастает практическая значимость знания, если находится в упадке старая или появилась новая религия, если распространяется новое идейное течение, тогда одновременно и в правящем классе происходят далеко идущие перемены. Кто-то действительно может сказать, что вся история цивилизованного человечества низводится до конфликта между стремлением доминирующих элементов монополизировать политиче­скую власть и передать ее по наследству и стремлением расщепить старые силы и возвы­сить новые; и этот конфликт порождает бесконечные процессы эндосмоса' и экзосмоса2 между высшими классами и определенной частью низших. Правящие классы неизбежно приходят в упадок, если перестают совершенствовать те способности, с помощью которых пришли к власти, когда не могут более выполнять привычные для них социальные функ­ции, а их таланты и служба утрачивают в обществе свою значимость. Так, римская аристо­кратия сошла на нет, когда перестала быть единственным источником пополнения числа офицеров высокого ранга, высших должностных лиц. Именно так пришла в упадок и вене­цианская знать, когда ее представители перестали командовать галерами и проводить в море большую часть жизни торгуя и воюя. <...>

Восточные общества, которые мы считаем устойчивыми, в действительности не всегда являются таковыми, иначе как уже отмечалось, они не могли бы достичь вер­шин цивилизации, чему есть неопровержимые свидетельства. Точнее, будет сказать, что мы узнали о них в то время, когда их политические силы и политические классы находились в состоянии кристаллизации. То же самое происходит в обществах, кото­рые мы обычно называем стареющими, где религиозные убеждения, научные знания, способы производства и распределения благ столетиями не претерпевали радикальных изменений и в ходе их повседневного развития не испытывали проникновения ино­родных элементов, материальных или интеллектуальных. <...>

Так, мы видим, что в Индии кастовая система укоренилась после подавления буд­дизма. Греки обнаружили наследственные касты в Древнем Египте, но нам известно, что в периоды расцвета и величия египетской цивилизации политическая власть и со­циальный статус не носили наследственного характера. В нашем распоряжении еги­петский документ, который повествует о жизни военного высокого ранга, жившего в период изгнания гиксосов. Он начал свою карьеру простым солдатом. Другие доку­менты свидетельствуют о случаях, когда один и тот же человек преуспевал на военной службе, в общественном управлении и в церковной иерархии.

Самый известный и, возможно, наиболее впечатляющий пример общества, склон­ного к кристаллизации, - это общество того периода римской истории, который приня­то называть ранней империей. Тогда после нескольких столетий почти полной соци­альной неподвижности все отчетливее стало просматриваться выделение двух классов - класса крупных землевладельцев и чиновников высокого ранга и класса рабов, зем-

Эндоемое - процесс просачппания жидкостей и растворенных веществ из внешней среды внутрь клетки.

2 Экзосмос - процесс просачивания жидкостей и растворенных веществ из клетки во внеш­нюю среду.

^педельцев и городского плебса. Особенно впечатляет то, что государственная служба к ;оциальное положение стали наследственными но обычаю раньше, чем по закону, и эта тенденция в указанный период распространилась очень быстро. •

• В истории народа может случиться и так, что торговые отношения с иноземцами, >ынуждениая эмиграция, открытия, войны порождают новую бедность и повое богат-л-во, способствуют распространению преимущественно неизвестного ранее знания и

^проникновению новых моральных, интеллектуальных и религиозных идей. И опять в результате такого проникновения, или вследствие процесса постепенного внутреннего развития, или же в силу обеих причин может появиться новое знание, или в чести вновь окажутся определенные элементы старого, давно забытого знания, так что новые идеи и убеждения выдвинутся вперед и опрокинут укоренившиеся, с помощью кото­рых поддерживалась покорность масс. Правящий класс также может быть полностью или частично побежден и уничтожен иностранным вторжением или, когда возникают упомянутые выше обстоятельства, может быть лишен власти с приходом новых соци­альных элементов, сильных политических сил. Тогда, естественно, наступает период обновления либо, если кому-то больше нравится, революции, в ходе которой проявля­ется свобода действий индивидов, часть которых, наиболее пассионарпых, энергич­ных, бесстрашных или просто самых практичных, прокладывает себе дорогу с нижних ступеней социальной лестницы наверх.

Если началось такое движение, сразу остановить его невозможно. 11ример индивидов, ко­торые начинали с нуля и достигли заметного положения, вызывает честолюбивые замыслы, алчность, новые усилия, и это молекулярное обновление правящего класса продолжается до тех пор, пока не,сменится продолжительным периодом социальной стабильности. Вряд ли есть необходимость приводить примеры наций, испытавших такие периоды обновления. В наши дни их множество. Быстрое пополнение правящих классов - поразительное и частое явление не только в колониальных странах. Когда общественная жизнь начинается в таких условиях, а правящий класс находится только в процессе формирования, доступ в него прост. Овладение землей и другими средствами производства не совсем невозможно, но во всяком случае труднее, чем где бы то ни было. Именно поэтому фечсские колонии, по крайней мере в определенный период, были большим полигоном реализации устремлений и предприимч)!-

• вости греков. Именно поэтому в Соединенных Штатах, где освоение новых земель продол­жалось на протяжении всего XIX в. и постоянно создавались новые отрасли промышленно­сти, немало примеров, когда люди, начиная с нуля, добивались известности и состояния, и все это питает в жителях данной страны иллюзию, что демократия реалы ю существует.

Предположим теперь, что общество переходит постепенно от лихорадочного со­стояния к покою. Поскольку у человеческого существа всегда одни и те же психологи­ческие устремления, те, кто принадлежит к правящему классу, начнут обретать чувст­во солидарности с ним. Они все более становятся недоступными, все лучше овладева­ют искусством использовать к своей выгоде необходимые для достижения и удержания власти качества и способности. Далее, появляется и носящая консерватив­ный характер сила - сила привычки. Многие люди смиряются со своим низким поло­жением, в то время как члены определенных привилегированных семей или классов все более убеждаются в том, что обладают почти абсолютным правом на высокое по­ложение и правление. <...>

• [ На главную ]
• [ Библиотека ]
• [ Reader ]
• [ Программы ]
• [ Абитуриенту ]
• [ Фотоальбом ]
• [ О ФП ]
• [ Гостевая книга ]
• [ Ссылки ]
• [ Обратная связь ]