<...> В то время как общее объяснение структурной подоплеки всех социальных конфликтов невозможно, процесс развертывания конфликтов из определенных состоя­ний структур, по всей вероятности, применим ко всем их различным формам. Путь от устойчивого состояния социальной структуры к развертывающимся социальным кон­фликтам, что означает, как правило, образование конфликтных групп, аналитически происходит в три этапа (которые при наблюдении формы организации, начиная прибли­зительно с политических партий, различаются эмпирически, то есть не всегда четко).

Само исходное состояние структуры, то есть выявленный фон определенного кон­фликта, образует первый этап появления конфликта. На основе существенных в каж­дом случае структурных признаков в данном социальном единстве можно выделить два агрегата социальных позиций, "обе стороны" фронта конфликта. <...> Эти аргу­менты представителей социальных позиций не являются пока в точном смысле соци­альной группой; они являются квазигруппой, то есть одним только обнаруженным множеством представителей позиций, предполагающим их сходство, которое не нуж­дается в осознании ими.

Но такие "предполагаемые" общности фактически имеют исключительное значе­ние. Применительно к структурным конфликтам мы должны сказать, что принадлеж­ность к агрегату в форме квазигруппы постоянно предполагает ожидание защиты оп­ределенных интересов. <...> Латентные интересы принадлежат социальным позициям;

они не обязательно являются осознаваемыми и признаваемыми представителями этих позиций: предприниматель может отклоняться от своих латентных интересов и быть заодно с рабочими; немцы в 1914г. могли вопреки своим ролевым ожиданиям осозна­вать симпатию к Франции. <...>

Второй этап развития конфликта состоит тогда в непосредственной кристаллизации, то есть осознании латентных интересов, организации квазигруппы в фактические группировки. Каждый социальный конфликт стремится к явному выражению вовне. Путь к манифестиро-ванию существующих латеш-ных интересов не очень долог; квазигруппы являются достиже­нием порога организации групп интересов. При этом, конечно, "организация" не означает одно и тоже в случае "классового конфликта", "конфликта ролей" или конфликта в области международных отношений. В первом случае речь идет об организации политической пар­тии, союза, в последнем - более об экспликации, проявлении конфликтов. При "ролевом кон­фликте" можно говорить об организации участвующих элементов только в переносном смысле. Тем не менее конфликты всегда стремятся к кристаллизации и артикуляции.

Разумеется, кристаллизация происходит при наличии определенных условий. По Меньшей мере в случаях классовых конфликтов, конфликтов по поводу пропорцио-

нального представительства и конфликтов, связанных с меньшинствами, ими являются "условия организации". Чтобы конфликты проявились, должны быть выполнены опре­деленные технические (личные, идеологические, материальные), социальные (систе­матическое реконструирование, коммуникация) и политические (свобода коалиций) условия. Если отсутствуют некоторые или все из этих условий, конфликты остаются латентными, пороговыми, не переставая существовать. При известных условиях - пре­жде всего, если отсутствуют политические условия, - сама организация становится непосредственным предметом конфликта, который вследствие этого обостряется. Ус­ловия кристаллизации отношений конкуренции, международных и ролевых конфлик­тов должны изучаться отдельно.

Третий этап заключается в самих сформировавшихся конфликтах. По меньшей ме­ре в тенденции конфликты являются столкновением между сторонами или элементами, характеризующимися очевидной идентичностью: между нациями, политическими орга­низациями и т. д. В случае если такая идентичность еще отсутствует <...>, конфликты в некоторой степени являются неполными. Это не означает, что такие противоречия не представляют интереса для теории конфликта; противоположность существует. Однако в целом каждый конфликт достигает своей окончательной формы лишь тогда, когда уча­ствующие элементы с точки зрения организации являются идентичными.

<...> Социальные конфликты вырастают из структуры обществ, являющихся сою­зами господства и имеющих тенденцию к постоянно кристаллизуемым столкновениям между организованными сторонами. Но очевидно, что источники родственных кон­фликтов в различных обществах и в разное время отнюдь не одинаковы. Конфликты между правительством и оппозицией выглядели в Венгрии в 1956 г. иначе, чем в Ве­ликобритании; отношения между Германией и Францией в 1960 г. - иначе, чем в 1940-м; отношение немецкого общества к национальным и религиозным меньшинствам было в 1960 г. другим, нежели в 1940-м. Таким образом, формы социальных кон(1>лик-тов изменяются и теория социального конфликта должна дать ответ на вопрос, в каких аспектах можно обнаружить такие изменения формы и с чем они связаны. Это вопро­сы переменных и факторов вариабельности социальных конфликтов.

Что касается переменных социальных конфликтов или границ, в которых они мо­гут изменяться, то две кажутся особенно важными: интенсивность и насильственность. Конфликты могут быть-более или менее интенсивными и более или менее насильст­венными. Допускается, что обе переменные изменяются независимо друг от друга: не каждый насильственный конфликт обязательно является интенсивным, и, наоборот, переменная насильственности относится к формам проявления социальных конфлик­тов. Под ней подразумеваются средства, которые выбирают борющиеся стороны, что­бы осуществить свои интересы. Отметим только некоторые пункты на шкале насиль­ственное™: война, гражданская война, вообще вооруженная борьба с угрозой для жизни участников, вероятно, обозначают один плюс; беседа, дискуссия и переговоры в соответствии с правилами вежливости и с открытой аргументацией - другой. Между нами находится большое количество более или менее насильственных форм столкно­вений между группами - забастовка, конкуренция, ожесточенно проходящие дебаты, драка, попытка взаимного обмана, угроза, ультиматум и т. д. и т. п. Международные отношения послевоенного времени представляют достаточно примеров для дифферен­циации насильственности конфликтов от "духа Женевы" через "холодную войну" по поводу Берлина до "горячей войны" в Корее.

<...> Переменная интенсивность относится к степени участия пострадавших в дан­ных конфликтах. Интенсивность конфликта больше, если для участников многое свя­зано с ним, если, таким образом, цена поражения выше. Чем больше значения придают участники столкновению, тем оно интенсивнее. Это можно пояснить примером: борь­ба за председательство в футбольном клубе может проходить бурно и действительно насильственно, но, как правило, она означает для участников не так много, как в слу­чае конфликта между предпринимателями и профсоюзами (с результатом которого связан уровень заработной платы) или, конечно, между Востоком и Западом (с резуль­татом которого связаны шансы на выживание). Очевидные изменения индустриальных конфликтов в последнее десятилетие безусловно заключаются в снижении их интен­сивности. <...> Таким образом, интенсивность означает вкладываемую участниками энергию и вместе с тем социальную важность определенных конфликтов.

В этом месте должен стать полностью ясным смысл взятого за основу широкого определения конфликта. Форма столкновения, которая в обыденном языке называется "конфликтом" (впрочем, как и так называемая классовая борьба), оказывается здесь только одной формой более широкого феномена конфликта, а именно формой крайней или значительной насильственности (и, возможно, также интенсивности). Теперь по­становка вопроса теории изменяется на более продуктивную: при каких условиях со­циальные конфликты приобретают более или менее насильственную, более или менее интенсивную форму? Какие факторы могут влиять на интенсивность и пасильствсн-ность конфликта? Па чем, таким образом, основывается вариабельность социальных конфликтов применительно к выделенным здесь переменам? Паша цель - не определе­ние строгих и основательных ответов на эти вопросы; мы обозначим лишь некоторые области значимых факторов, дальнейшее изучение Которых представляет собой нере­шенную задачу социологии конфликта.

Первый круг факторов вытекает из условий организации конфликтных групп или манифестирования конфликтов. Вопреки часто выраженному предположению полное манифсстирование конфликтов всегда уже является шагом к их ослаблению. Многие столкновения приобретают свою высшую степень интенсивности и насильственное™ тогда, когда одна из участвующих сторон способна к организации, есть социальные и технические условия, по организация запрещена и, таким образом, отсутствуют поли-тические условия. Историческими примерами этого являются конфликты как из облас-• ти международных отношений (партизанские войны), так и конфликты внутри обще-' ства (индустриальные конфликты до легального признания профсоюзов). Всегда наи­более опасен не до конца доступный для понимания, только частично ставший явным конфликт, который выражается в революционных или квазирсволюционпых взрывах. Если конфликты признаются как таковые, то часто с ними не так много связано. Тогда . становится возможным смягчение их форм.

; Еще более важным, особенно применительно к интенсивности конфликтов, кажется ; круг факторов социальной мобильности. В той степени, в которой возможна мобильность -| и прежде всего между борющимися сторонами, - интенсивность конфликтов уменьшается, и наоборот. <...> Чем сильнее единичное привязано к своей общественной позиции, тем интенсивнее становятся вырастающие из этой позиции конфликты, тем неизбежнее участ­ники привязаны к конфликтам. Исходя из этого можно представить тезис, что конфликты на основе возрастных и половых различий всегда интенсивнее, чем региональные. Верти­кальная и горизо1ггальпая мобильность, переход в другой слой и миграция всегда способ­ствуют снижению интенсивности коп([)ликта.

Одна из важнейших групп факторов, которые могут влиять на интенсивность кон­фликтов, заключается в степени того, что можно спорно обозначить как социальный плюрализм, а точнее, как напластование или разделение социальных структурных об­ластей. В каждом обществе существует большое количество социальных конфликтов, например между конфессиями, между частями страны, между руководящими и управ­ляемыми. <...>В каждом обществе существует большое количество институционных 'порядков - государство и экономика, право и армия, воспитание и церковь. Эти поряд­ки могут быть относительно независимы, а политические, экономические, юридиче­ские, военные, педагогические и религиозные руководящие группы неидептичны; по, возможно, что одна и та же группа задает тон во всех областях. В степени, в которой в обществе возникают такие и подобные феномены напластования, возрастает интен­сивность кон4)ликтов; и, напротив, она снижается в той степени, в какой структура общества становится плюралитичпой, то есть обнаруживает разнообразные автоном­ные области. При напластовании различных социальных областей каждый конфликт означает борьбу за все; осуществление экономических требований должно одновре­менно изменять политические отношения. Если области разделены, то с каждым от­дельным конфликтом не так много связано, тогда снижается цена поражения (и при этом интенсивность).

Эти три области факторов, которые были здесь очень бегло обозначены, дополняет еще одна, касающаяся насильственности социальных конфликтов: их регулирование.

<...> Из трех точек зрения на социальные конфликты между отдельными людьми, группами и обществами только одна является рациональной <...>, только эта установка действительно гарантирует контроль насильственности социальных конфликтов внут­ри обществ и между ними. Тем не менее эта установка является намного более редкой, чем две остальные, недостаточность которых может доказать социологическая теория конфликта.

То, что противоречие может быть подавлено, несомненно, является очень старым предположением руководящих инстанций. Но хотя, само собой разумеется, подавление конфликта редко рекомендовалось как уместное в истории политической философии, мно­гие до наших дней следовали этому рецепту. Однако подавление является не только амо­ральным, но и неэффективным способом обращения с социальными конфликтами. В той мере, в какой социальные конфликты пытаются подавить, возрастает их потенциальная злокачественность, вместе с этим стремятся к еще более насильственному подавлению, пока, наконец, ни одна сила на свете не будет более в состоянии подавить энергию кон­фликта: во всей истории человечества революции предоставляют горькие доказательства этого тезиса. Конечно, не каждая так называемая тоталитарная система фактически являет­ся системой подавления, и окончательное подавление редко встречается в истории. Боль­шинство непарламентских форм государства очень осторожно сочетают подавление и ре­гулирование конфликта. Если этого не происходит, если каждое противоречие, каждый антагонизм действительно подавлялись, то взрыв предельно насильственных конфликтов является вопросом времени. Метод подавления социальных конфликтов не может предпо­читаться в течение продолжительного срока, то есть периода, превышающего несколько лет. Но это же относится и ко всем формам так называемой отмены конфликтов. В истории как в международной области, так и внутри обществ, в отношениях между группами и между ролями вновь и вновь принимались попытки раз и навсегда устранить имеющиеся противоположности и противоречия путем вмешательства в существующие структуры. Под "отменой" конфликтов здесь должна пониматься любая попытка в корне ликвидиро­

вать противоречия. Эта попытка всегда обманчива. Фактические предметы определенных конфликтов - корейский вопрос в конфликте Восток - Запад, чрезвычайное законодательст­во в партийном конфликте, конкретные требования заработной платы в столкновении ме­жду партнерами по тарифным переговорам - можно "устранить", то есть регулировать так, чтобы они не возникали снова как предметы конфликта. Но такое регулирование предмета не ликвидирует сам кроющийся за ним конфликт. Социальные конфликты, то есть систе­матически вырастающие из социальной структуры противоречия, принципиально нельзя "решить" в смысле окончательного устранения. Тот, кто пытается навсегда разрешить кон­фликты, скорее поддастся опасному соблазну путем применения силы произвести впечат­ление, что ему удалось такое "разрешение", которое по природе вещей не может быть ус­пешным. "Единство народа" и "бесклассовое общество" - это только два из многих прояв­лений подавления конфликтов под видом их разрешения.

Прекращение конфликтов, которое в противоположность подавлению и "отмене" обещает успех, поскольку оно соответствует социальной реальности, я буду называть регулированием конфликтов. Регулирование социальных конфликтов является ре­шающим средством уменьшения насильствснности почти всех видов конфликтов. Конфликты не исчезают посредством их регулирования; они не обязательно становят­ся сразу менее интенсивными, но в такой мере, в которой их удается регулировать, они становятся контролируемыми, и их творческая сила ставится па службу постепенному развитию социальных структур.

Разумеется, успешное регулирование конфликтов предполагает ряд условий. Для этого нужно, чтобы конфликты вообще, а также данные отдельные противоречия при­знавались всеми участниками как неизбежные и, более того, как оправданные и целе­сообразные. Тому, кто не допускает конфликтов, рассматривает их как патологические отклонения от воображаемого нормального состояния, не удастся совладеть с ними. Покорного признания неизбежности конфликтов также недостаточно. Скорее, необхо­димо осознать плодотворный, творческий принцип конфликтов. Это означает, что лю­бое вмешательство в конфликты должно ограничиваться регулированием их проявле­ний и что нужно отказаться от бесполезных попыток устранения их причин. Причины конфликтов в отличие от их явных конкретных предметов устранить нельзя; поэтому при регулировании конфликтов речь всегда может идти только о том, чтобы выделять видимые формы их проявления и использовать их вариабельность. Это происходит вследствие того, что данные конфликты обязательно канализируются. Манифестиро-\ вание конфликтов, например организация конфликтных групп, является условием для возможного регулирования. <...> При наличии всех этих предпосылок следующий шаг заключается в том, что участники соглашаются на известные "правила игры", в соот­ветствии с которыми они желают разрешить свои конфликты. Несомненно, это ре­шающий шаг любого регулирования конфликтов; однако он должен рассматриваться в связи с остальными предпосылками. "Правила игры", типовые соглашения, конститу­ции, уставы и т. п. могут быть эффективны только в случае, сели они с самого начала не отдают предпочтения одному из участников в ущерб другому, ограничиваются формальными аспектами конфликта и предполагают обязательное канализирование всех противоположностей.

Форма "правил игры" является такой же многообразной, как сама действитель­ность. Различаются требования к хорошей конституции государства, рациональному соглашению в результате тарифных переговоров, уместному уставу объединения или к i действенному международному соглашению. <...> Все "правила игры" касаются спо-

собов, которыми контрагенты намереваются разрешить свои противоречия. К ним принадлежит ряд форм, которые могут применяться последовательно. <...>

1. Переговоры, то есть создание органа, в котором конфликтующие стороны регулярно встречаются с целью ведения переговоров по всем острым темам, связанным с кон- . фликтом, и принятия решений установленными способами, соответствующими об­стоятельствам (большинством, квалифицированным большинством, большинством с правом вето, единогласно). Однако редко бывает достаточно только этой возможно­сти: переговоры могут остаться безрезультатными. В такой ситуации рекомендуется привлечение "третьей стороны", то есть участвующих в кон4>ликте лиц или инстанций.

2. Наиболее мягкой формой участия третьей стороны является посредничество, то есть соглашение сторон от случая к случаю выслушивать посредника и рассматривать его предложения. Несмотря на кажущуюся необязательность этого образа действий, по­средничество (например. Генерального секретаря ООН, федерального канцлера и т. д.) часто оказывается в высшей степени эффективным инструментом регулирования.

3. Тем не менее часто необходимо сделать следующий шаг к арбитражу, то есть тому, что либо обращение к третьей стороне, либо в случае такого обращения исполнение ее решения является обязательным. Эта ситуация характеризует положение правовых институтов в некоторых (в частности, международных) конфликтах.

4. В случае если для участников обязательно как обращение к третьей стороне, так и принятие ее решения, обязательный арбитраж находится на границе между регулиро­ванием и подавлением конфликта. Этот метод может иногда быть необходим (для со­хранения формы государственного правления, возможно, также для обеспечения мира в международной области), но при его использовании регулирование конфликтов как контроль их форм остается сомнительным.

Нужно подчеркнуть еще раз, что конфликты не исчезают путем их регулирования. Там, где существует общество, существуют также конфликты. Однако формы регули­рования воздействуют на насильственность конфликтов. Регулируемый конфликт яв­ляется в известной степени смягченным: хотя он продолжается и может быть чрезвы­чайно интенсивным, он протекает в формах, совместимых с непрерывно изменяющей­ся социальной структурой. Возможно, конфликт является отцом всех вещей, то есть движущей силой изменений, но конфликт не должен быть войной и не должен быть гражданской войной. Пожалуй, в рациональном обуздании социальных конфликтов заключается одна из центральных задач политики.

• [ На главную ]
• [ Библиотека ]
• [ Reader ]
• [ Программы ]
• [ Абитуриенту ]
• [ Фотоальбом ]
• [ О ФП ]
• [ Гостевая книга ]
• [ Ссылки ]
• [ Обратная связь ]